«Я не революционер. И от того, что я угроблю свою карьеру, благосостояние и жизнь в борьбе, никому хорошо не будет!» Продолжая разговор с Владимиром Аветисяном о Клэптоне, Аршавине и Сурьянинове, мы постепенно пришли к неизбежному выводу: в Россию можно только верить. Но кажется, что Владимир Аветисян знает это особенно отчетливо и точно.
.jpg)
Группа D’Black на гастролях в Китае
Читайте :
Владимир Аветисян: "Если это будет настолько интересно — я отвлекусь"
Репетиция «D’Black» в "Звезде"
– Вопрос, который, мне кажется, вам хочет задать каждый. Не было ли у вас желания привезти Клэптона пусть не в Самару, но хотя бы в Россию?
– Было желание. Оно и сейчас есть. Но Клэптон сказал, что приедет только на Красную площадь в Москву. Когда «Альфа-групп» его привозила в 2001 году, это был очень интересный концерт в рамках его мирового турне.
И везде все было «на ура». Но от Москвы у него остался какой-то негатив. Может, это связано с тем, что выступал он в Кремлевском дворце, а там очень часто охрана останавливает… Приехала звезда, а ему говорят: подождите, на машине дальше нельзя. Я точно не знаю, но его директор мне сказал, что про Москву Клэптон всегда вспоминает с таким… неудовольствием. Он же дядька особенный, достаточно вредный. Поэтому для него, наверное, это имело какое-то значение. Да, он готов приехать в Россию, но на Красную площадь. И мы подумали: а соберем ли мы Красную площадь? На Пола Маккартни – я уверен: собственно, она и была собрана. Тут вопрос даже не в том, что бизнес-проект рискует прогореть. Просто не хотелось бы, чтобы негатив от Москвы у него усилился. А вообще каждым делом должны заниматься профессионалы. Я не промоутер. Пригласить к себе в гости – это одно, а стать устроителем шоу – совсем другое.
– Может, привести Клэптона на «Рок над Волгой»? Там двести тысяч народу.
– Я думаю, он не поедет на «Рок над Волгой». Он не ездит по частным вечеринкам. Вот Элтон Джон приезжал в Киев по приглашению одного украинского бизнесмена. Про Клэптона я такого не знаю. Поэтому я думаю его «Роком над Волгой» вряд ли заманишь.
– А вы сами на «Роке над Волгой» стали бы играть?
– Была у нас веселая история с этим фестивалем. Дело в том, что я никуда не хожу и ни с кем о наших концертах не договариваюсь. Мое дело – выйти и сыграть. Организацией выступлений занимается директор нашей группы Сергей Сорокин. И тут у нас спрашивают: а чего вы на нашем волжском фестивале не играете? Сорокин связался с организаторами, они говорят ему: хорошо, играйте… только за деньги. И назвали сумму. Даже предложили «поставить» нас между «Машиной времени» и «Дип Перпл». Мы сказали: большое спасибо, до свидания. Вообще нас часто зовут на всякие рок-тусовки в разных городах. Но зачастую их антураж и музыка не очень вяжутся с тем, что делаем мы. А хочется, чтобы это не в песок уходило, а оставалось в памяти людей, которые видели наше выступление.
– Вы же практически классику играете, но при всем при этом места для этой музыки, где будет адекватная аудитория, почему-то в России не находится.
– Вы же сами знаете ответ. Спрос рождает предложение, а не наоборот. Здесь никуда не деться.
– То есть всё банально в музыкальную культуру упирается?
– Конечно. Мы проехали, к примеру, все побережье Испании – везде публики было битком, открытые площадки, закрытые площадки, народ знает тексты, поет эти песни, вызывает «на бис». Кстати, «бис» – это тоже культура. Ты заканчиваешь концерт, снимаешь гитару и как будто уходишь. В Европе люди будут кричать: back! back! «бис»! Понятно, что это некая условность, что музыканты всегда не доигрывают, чтобы выйти «на бис». Это такая взаимная игра, в которую все привыкли играть. И, конечно, понятно, что ты оставляешь какие-то сладкие моменты именно «на бис», чтобы снова выйти и красиво уйти.
А у нас: куда это они ушли? Только вроде все началось, а они взяли и ушли. Ну и мы тогда тоже уйдем. Кстати, однажды в Испании мы вышли «на бис» и спели песню «Про коня», она у нас для одного частного мероприятия была приготовлена в виде подарка, шутки-сюрприза. Мы ее разучили акапелла и спели. Народ стоит, слушает и реально плачет.
Я им, конечно, наврал, что это старая казацкая песня…
– Вот и плакали…
– Я думаю, что на самом деле им было глубоко фиолетово там, в Испании, казацкая она или нет. Люди просто чувствуют и чувства свои не скрывают. Везде, кроме России. Даже на Украине публика совершенно по-другому реагирует, то ли потому, что они певучие такие, то ли у них культура эта развита больше…
– Но у них-то ментальная культура наша практически. Или все же есть разница?
– Не знаю. Москва вообще очень избалована. Музыканты самых разных стилей говорят, что выступать в Москве – это самое трудное. Зритель очень трудный. Но случаются у нас и парадоксальные вещи. Есть, например, такой канадский певец Гару, который пел в мюзикле «Нотр Дам де Пари» партию Квазимодо. Он очень хороший певец, кстати, армянского происхождения. (Смеется.) Я чего-то пошел на его концерт в Москве в тот же Кремлевский дворец. Пришел заранее, но простоял в очереди, чтоб войти, начинавшейся аж в Александровском саду! Вот так вот! И когда я попал наконец в зал, концерт уже минут десять как шел. Пел он здорово, но поразило другое – во всех проходах стояли девчонки лет 15-45. И охрана раз в три песни пускала их к сцене. Они стояли с цветами, знали все песни наизусть. Для меня это было откровением. Да, у Гару есть хорошие альбомы, и можно сходить на «Нотр Дам». Но все равно это такая музыка – ну раз послушал, ну два послушал. А девушки падали в обморок. Он им сам уже говорит: «Девчонки, я же не умер, зачем столько цветов? Видел бы это мой отец, а то он меня все «музыкантом» называл»! Вот такая у нас причудливая любовь к музыке в России. И умом это не понять. С Тютчевым тут трудно спорить.
– А о будущем страны задумываетесь?
– Естественно. А как же. И если вы про это – я с большим скептицизмом отношусь ко всем сегодняшним проявлениям так называемой «оппозиции». Лично мне это напоминает всё тот же британский Tribfest, где одни фрики. Ведь эти «лидеры» не формулируют ничего внятного – просто горланят и провоцируют непосвященных. В принципе, вообще непонятно откуда взялись все эти люди. На мой взгляд, ни одной светлой личности среди них нет. А в итоге что, как правило, происходит с лидерами такой оппозиции? Когда они начинают набивать оскомину власти, как это ни парадоксально, они тем самым себя капитализируют максимально – и продаются. То есть заканчивают тем, что начинают служить той же власти. Если проанализировать нашу новейшую историю – примеров наберется немало. Ну вот такая у нас оппозиция, другой нету. Это как с футболом. Я тут нечаянно включил телевизор, а там передача Гордона про футбол… И вот они все обсуждают, что плохо, мол, сыграла наша команда, что Дик Адвокат плохой тренер, что болел он, мол, за сборную Голландии. Но наши же лучше и не могли сыграть! Если нет ни одного звездного футболиста в нашей стране – не может быть и звездной команды. Кто-то упорно создает нам иллюзию. Ведь если в стране хорошо играют в футбол – ее футболисты играют по всему миру. И вот в этой телепередаче обсуждали, что такое хорошо и что такое плохо, и что наши парни должны были для победы сделать, и какую зарплату они получают, и в какой гостинице они живут. Почему-то никто не говорил о том, что у нас весь чемпионат – иллюзия. Создается впечатление, что все это существует только ради футбольных функционеров, с одной стороны, и политического зомбирования масс – с другой. В нашем футболе крутятся огромные деньги, а футбола нет. Откуда ему взяться? Был когда-то «Кожаный мяч», был турнир имени Льва Яшина. Наверное, поэтому и был футбол в Советском Союзе. А сейчас всем детский спорт пофигу. Деньги осваивать надо, а не детский спорт развивать. Как говорится, есть бюджет, и его надо освоить.
– Как с хоккейными площадками прошлой зимой в Самаре.
– А можно по-другому. Многие ли у нас в городе знают о том, что юношеский баскетбольный клуб «Самара» второе место занял в первенстве России и «бронзу» взял в Европе? А для меня это важно. И вот этой юношеской команде, этим мальчишкам я помогал и буду помогать. И не вижу смысла рассуждать о том, адекватен был Аршавин или неадекватен, когда болельщикам заявил, что он никому ничего не должен. Он просто не умеет ни хорошо играть, ни говорить. Надо не Аршавину условия создавать, а пацанам, из которых вырастут наши герои спорта.
– Здесь удивляет даже не это, а то, что люди, которые должны все понимать, вроде того же Гордона, они эту иллюзию продолжают играть.
– Гордон профессионал, он работает на заказчика.
– То есть вы считаете, что только с этим связано? Искренность и честность, она в медиа невозможна просто потому, что есть заказчик, который есть всегда. Условно говоря, акционер. Но вы же сами такой акционер!?
– Не обижайтесь, но у меня крайне сложное отношение к людям журналистской профессии. Может быть, это мне не повезло, но я крайне редко сталкивался в этой сфере с людьми порядочными. Не в смысле «ты мне заплатил, поэтому я тебя буду хвалить, а не заплатил – буду ругать». Просто это такая редкость, когда у журналиста обнаруживаются важные для меня понятия чести и бесчестия, добра и зла.
А в основном-то все по-другому! Я понимаю, что это специфика профессии, люди зарабатывают этим деньги. А деньги платят только тогда, когда ты отвечаешь чаяниям заказчиков. Наверное, поэтому над умирающей принцессой Дианой склонились фотографы, которые ее фотографировали вместо того, чтоб попытаться помочь. Нравственно ли это? Безнравственно. Но у них такая, своя нравственность, у них смещены понятия добра и зла. Они этим зарабатывают. Они знают, что если они не сделают этот снимок, то не получат денег, славы. Или этот снимок сделает кто-то другой. Вот это для них очень много значит. Скажите, какая разница между рэкетиром, который обещает вас искалечить, если вы ему не заплатите, или газетой, которая грозит вас терроризировать, если вы не заключите с ней договор на информобслуживание? Теперь про меня – про акционера СМИ. Некоторые до сих пор уверены, что я по ночам рецензирую «Самарское обозрение» или какие-то другие СМИ холдинга. А я этого не делал никогда. И это моя гражданская позиция. Конечно, приличия должны быть во всем. Но если каждый день говорить журналисту: про это пиши, а про это не пиши, – нужно тогда СМИ закрыть. Конечно, я не раз соглашался, что они могут «перегибать палку». Они же журналисты. И, что ни говори, средства массовой информации участвуют в социально-политических процессах. В этом смысле просто стоять в стороне не выходит. Большинство героев публикаций в Самаре либо мои друзья, либо знакомые. Раньше мне часто звонили и говорили: пусть лучше обо мне ничего не пишут, ни плохого, ни хорошего. А я им говорю: ребята, а им больше не про кого писать. Либо нужно закрыть все газеты, либо вам переквалифицироваться в грузчиков овощного магазина. Про вас напишут последний раз – и больше не будут. Вот Константин Алексеевич Титов, будучи губернатором и мои большим другом, раз пятьдесят мне говорил: уволь Сурьянинова, уволь Сурьянинова! А я отвечал: Константин Алексеевич, вряд ли мы с вами найдем профессионала такого уровня, как Сурьянинов. Да, бывает, его куда-то уносит. Но не так часто. Ну, такой он человек. Он и про «Волгопромгаз» пишет такое, что я глазам своим отказываюсь верить. Все понимаю, но про акционеров-то своих!!! И главное – все неправда. Мне что же, в суд идти? Подавать иск на собственную газету?! Но Константин Алексеевич, когда выборы, когда вас надо поддержать, мало кто есть лучше Сурьянинова и эффективней. Титов мне говорил: ты прав, простим ему эту шалость. Но плохо то, что очень часто люди, у которых в руках такое «оружие», используют его для рэкета и шантажа.
Я думаю, что и в моих СМИ такое случалось.
Я считаю, что это плохо. Не было бы претензий ни к кому, если бы не было фактов, когда кто-то покупал благосклонность, либо вызывал бурный гнев со стороны негодующего редактора. При этом лично мне понятно, какой должна быть критика, а когда она переходит в хамство. Если вообще говорить о зависимости или независимости СМИ, где-то за рубежом есть, возможно, еще несколько изданий, которые действительно независимы. Но как только газета становится чьей-то собственностью, не важно – частной или государственной, она, естественно, становится несвободной. Не столько от собственника, сколько от того, что собственник зависит от кого-то или чего-то. Крупный бизнес всегда зависим. И в этом смысле, я считаю, бороться с властью бесперспективно.
Я не революционер. И от того, что я угроблю свою карьеру, благосостояние или жизнь в борьбе, никому хорошо не будет: ни мне, ни моим близким, ни соратникам, ни городу Самаре, ни стране в целом. Но у каждого есть право выбора, как поступать. Просто помни – когда ты берешь в руки палку, камень или «коктейль Молотова» и идешь на Манежную или Болотную площадь, то не пищи, если тебя просто сотрут катком.
– А вы не боитесь того, что сейчас у нас власть такая, что скоро весь этот наш русский проект цивилизационный… просто сойдет на нет. А китайцы, да и американцы, ждут, когда мы достаточно ослабнем… мы слишком много места на карте занимаем.
– Есть и те, кто убежден, что скоро снова будет великая Россия. Один из крупнейших университетов в Америке предрекает, что в результате изменений в мировой экономике Россия уже к 2025 году вой-дет в тройку самых стабильных и развитых мировых экономик. Вопрос: где та самая точка роста, за счет чего это произойдет? Я этого не понимаю пока, если честно. Но у власти, если говорить про федеральную власть, видимо, есть модель в голове. Модель государственного капитализма. Ведь что произошло в стране? Часть активов, которые были приватизированы и принадлежали частным лицам, были возвращены тем или иным способом государству, а государственные чиновники начали этими активами управлять. С точки зрения общей экономической теории, конечно, это плохо. А вот с точки зрения силы государства…
– И эффективности…
– Эффективность сложно сейчас просчитать. Европейская экономика в серьезном кризисе, у американцев ситуация полегче, они быстрее «ожили» и мобилизовались, но там тоже большие проблемы. И никакого государства с точки зрения управления активами там нет. Государство управляет только своими институтами через налоги, через регулирование, финансы и т.д. А у нас государство управляет оперативными процессами. Взять хоть ту же близкую мне тему реформы электроэнергетики. Это же правда, что ее практически развернули. И очень многие люди во всем мире на меня, возможно, сильно сердятся сегодня. Потому что, когда был процесс приватизации активов РАО ЕЭС, они купили очень большие мощности по ценам гораздо выше рыночной стоимости. А я в то время как раз занимался реализацией этих активов РАО. И еще до продажи нам удалось капитализацию многих активов увеличить в четыре раза. Но правила рынка изменились – и всё! Окупить свои приобретения стало очень сложно. А те, кто покупал – финны, итальянцы, немцы, наши – вкладывались совсем с другим расчетом. Ведь это была не просто «замануха», был принят закон об электроэнергетике, где определены правила и сроки перехода к свободному рынку. Я думаю, это огромная проблема для инвесторов, да и для экономики в целом… Так может ли существовать другая экономическая модель в нашей стране? Наверное, да. Если дорогих для всего мира нефти и газа у нас будет много и надолго.
