На Дне: пиво, раки, две драки

Знаменитая самарская пивная под боком у Жигулевского пивзавода, она же «Дно» — видная достопримечательность города, культовое место, и каждый местный уроженец расскажет о нем множество историй, иногда легенд.

Участковый инспектор Андрей Ильич Егоров тоже мог бы рассказать историй, но такого желания у него не возникало никогда. Андрей Ильич ненавидел знаменитую самарскую пивную, и своей ненависти не скрывал.

— Ну, ты подумай, — говорил он жарким июльским днем своей подчиненной сослуживице, Анастасии Клях, — опять Дно вызывает. Если бы я вдруг решил сосчитать вызовы за неделю, то пальцев рук бы не хватило!

Андрей Ильич шевелил пальцами рук. Анастасия Клях сочувственно молчала. Она знала, что начальник преувеличивает, но не одергивала его. Анастасия уважала субординацию. Она одернула гимнастерку, приготовилась к выезду. Как правило, выезд они с инспектором совершали пешком – прогуляться вдоль реки было нескучно, а иногда — полезно. По набережной, мимо чугунной решетки, каменных парапетов, декоративно оформленных клумб – анютины глазки, петуния, заячья капуста. Мимо праздно шатающихся горожан, потных велосипедистов, младенцев в колясках и прилавков с народными промыслами из псевдо-бересты.

— Почему, — страдал по дороге Андрей Ильич, мимолетно дотрагиваясь до кобуры, — почему все норовят напиться и подраться именно на «Дне»?

— Так уж исторически сложилось, — отвечала Анастасия, одергивая серую форменную юбку, — на нашей Самарской земле.

Миновали фонтан с названием «Алые паруса» — в центре неглубокого бассейна прямоугольной формы высились серые бетонные сооружения, ничуть на парус не похожие, но с настроением. В теплой нечистой воде плескались дети местных уроженцев. Они громко кричали и энергично брызгались. Вокруг торговали шаурмой, мороженым, и воздушными шарами в форме героев любимых мультфильмов. Трепетал на ветру оранжевого цвета покемон размером с Жигулевские ворота, которые образуют, как известно, две горы — Серная и Тип-Тяф.

— Я тебе больше скажу, — Андрей Ильич мимолетно дотронулся до кобуры, — это все на высшем уровне спланировано.

— Да? – не удивилась Анастасия, — драки на Дне?

— Тьфу, болван, — обиделся Андрей Ильич, — я тебе серьезные вещи, а ты глумишься. Туризм этот! Пивной. Заказ правительства.

Андрей Ильич ловко прикурил от неисправной зажигалки. В начале года его жизнь омрачилась безмерно: практически одновременно Андрей Ильич узнал из разных источников две новости. Первая новость служебная – про милиционера, укравшего у посетителя забегаловки котлету. Вторая новость была масштабней. Андрей Ильич прочитал, что его родной город занесен любителями пива буквально в какой-то пивной реестр, и организуются пивные туры, и эти пивные туры пользуются широким спросом у россиян. Самое досадное заключалось в том, что Андрей Ильич этих россиян понимал – поди, в Мюнхен вылететь куда накладнее, чем метнуться в Самару по железной дороге!

— Полторы тысячи рублей плацкартный билет, — сообщил он Анастасии Клях, — если из столицы, я имею в виду.

Анастасия с готовностью кивнула один раз, и второй раз, потому что Андрей Ильич продолжил рассказ. Короткими, четко выстроенными фразами он поделился своими соображениями по поводу изменения железнодорожных тарифов и чистоты пивных стандартов. Когда Анастасия кивнула восемнадцатый раз, они добрались до пивзавода: живописные силуэты зданий, виртуозная кладка из фигурного красного кирпича и белого известняка, декоративные балконные решетки кованого металла. Все это было Андрею Ильичу крайне неприятно. У торцевой стены располагалась пивная «Дно», с видом на Волгу. Волга плескалась шагах в ста, несла свои волны.

— Сюда не зарастет народная тропа, — кривляясь, прочел Андрей Ильич вывеску и мимолетно дотронулся до кобуры. Недлинная, но плотная очередь податливо расступилась. На Дне всегда кипела жизнь. Поверх бетонной плиты с опасно торчащей арматурой расположились двое нарядно одетых мужчин – разноцветные шорты они сочетали в своем костюме с фетровыми шляпами. Рядом с ними, страшно кокетничая, пританцовывала неопределенного возраста женщина в балетной пачке и обрезанных джинсах. Она хвастала получением сертификата на умение танцевать аргентинское танго и тем, что купила кавказскую бурку задешево.

— Тьфу, — сплюнул Андрей Ильич. Из-за массивного исторического забора доносился запах хмеля. Красивые жирные голуби взлетали из-под ног.

— Ну, чего опять? – спросил он, заглянувши в окошечко. В окошечке сиял улыбкой бравый продавец в белом халате и черных нарукавниках.

— То не я, — отрекся продавец.

— В кафешке, — повторно сплюнул Андрей Ильич. – Опять эта чудит.

Анастасия кивнула в девятнадцатый раз.

«Этой» Андрей Ильич называл официантку пивного бара — хорошую, чуткую девушку, мастера спорта по академической гребле. Официантка явно имела имя, Андрей Ильич подозревал что-то вроде Эллы, но уточнять не хотел. Условная Элла испытывала добрые чувства к гостям заведения, и обслуживала их нестандартно. Иногда начинала петь, и не останавливалась, пока не заканчивались все пятьдесят семь куплетов «Эх, Самары-городка», нецензурной версии. Иногда Элла настраивалась романтически и сочиняла стихи.

— То ветер свищет в опустевшем поле, напился пьяным мальчик поневоле, — объясняла она, сгружая в такси полноценно отдохнувших посетителей. Говорили, что под стойкой она держит финский молоток для нарушителей правопорядка. Андрей Ильич не верил – Элла была сама себе молоток.

Сейчас она выглядела потрясенной. Ее большое, честное лицо горело, сильные ноги были в постоянном движении, форменная наколка сбилась.

— Ильич! – обратилась она, — у меня тут немцы! Немцы бедокурят! Прямо чего и делать, не знаю. Надо их в посольство, что ли, сдать. Или куда там девают преступных иностранцев?

Андрей Ильич просто руки опустил от такого ее необдуманного заявления. Никакого посольства в Самаре не было; образованному человеку надлежало знать такие вещи, особенно работая в сердце туристических достопримечательностей. Андрей Ильич огляделся. Пивной бар был почти пуст, только за угловым столом размеренно сдвигали кружки четверо румяных парней. Каждый тост они сопровождали короткими, емкими тостами: «прошлый четверг, посоны», «понедельник, десятое, посоны». На немцев, нуждающихся в посольстве, они похожи не были. Андрей Ильич не смог бы так, сходу, сказать, на кого они были похожи. Прошлый четверг, посоны. Среда, полдень.

— Ты чего гонишь, — спросил Андрей Ильич, и мимолетно прикоснулся к кобуре. – Никаких немцев окрест.

— Да я их в подсобку снесла, — Элла указала рукой, — там сложила. Леской стянула – отличная леска, чистый флюорокарбон.

— Чистый флюорокарбон? – Андрей Ильич похолодел. На чужих ногах направился к подсобке. Анастасия Клях проследовала за ним. В подсобке было нехорошо: близ штабелей из пэт-тары лежали связанными несколько пожилых человек. Один пожилой человек сидел в инвалидном кресле, и был к нему привязан тоже. При появлении милиционера в форме и при кобуре они заговорили на неизвестных языках. Интонации указывали на определенное недовольство. Выделялся высоковатый голос инвалида.

— Минуточку, — сказал Андрей Ильич в ужасе, и шагнул обратно. Взял условную Эллу за пышные локти и яростно выкрикнул:

— Ты что же это делаешь?

Элла локти высвободила с легкостью и с достоинством ответила:

— Отстаиваю честь России.

Угловой столик аплодировал стоя, верная Анастасия Клях патриотически расправила плечи, и даже Андрей Ильич невольно подобрался. Как выяснилось впоследствии, немецкие туристы, мирно гуляли по набережной, когда дорогу им преградил пивзавод со всеми прилегающими службами. Где прилегающие службы, там и кружка — другая пива. Где кружка-другая пива, там и душевный разговор. В душевном разговоре туристы намекнули официантке, что «жигулёвское» нравится им не очень, да и путешествие по России – серьезная ошибка, и никогда больше. Элла не стерпела.

— Как ты и поняла-то их, — в тоске спрашивал Андрей Ильич, не выпуская кобуры из рук.

— Мне ли наветов на родину не понять, — отвечала Элла. Мускулы на ее загорелых предплечьях играли. Анастасия кивнула в двадцатый раз, пленные немцы галдели, повышая тон. Инвалид припомнил несколько русских слов, и уже почти составил из них выражения.

Имей Андрей Ильич склонность к эпатажу и коллекционированию, он бы аккуратнейшим образом зафиксировал в памяти эту историю, потчевал бы ей боевых товарищей и худеющих дамочек в поисках счастья. Но Андрей Ильич такой склонности не имел, поэтому приложил максимум усилий, чтобы происшествие с Эллой, честью родины, подсобкой и захватом иностранных туристов поскорее забылось. Но тщетно! Немецко-русский случай на «Дне» стал городской легендой. Легенда, как ей и положено, с каждым годом обрастает всё новыми подробностями, а Элле завсегдатаи дарят мотки чистого флюорокарбона. От всей души.

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.